В “Шоу Трумэна” героя Джима Керри вместе со всем, что нужно для существования довольного яппи, упаковали на острове Сетхэвен, и оттуда качестве телесериала “Трумэн шоу” подробно транслируют вовне ежедневные сводки его буден и праздников. На острове, то есть внутри некой искусственной оболочки, за рекламой пива и макарон протекает здоровая обывательская жизнь — тру мен лайф. А по границам — в поднебесье и на морском горизонте — по всем признакам расположился Голливуд. Стоит Трумэну выйти к морю, как сразу закипают бури, и начинаются нетипичные для сериалов морские спецэффекты, и пока бедняга барахтается в воде, зрителю дают восхититься процессом режиссуры, надмирным режиссером и размахом режиссерских амбиций.
Выходит так, что ТВ — внутри, а кино — снаружи. Сериалы — милые сказки. Но кино — лучше. Стоит Трумэну увидеть Наташу Макэлхоум, молоденькую стар, по недисциплинированности просочившуюся извне, и он выбрасывается из своего мыльного счастья: бросает макаронную женушку, рвет холстину и находит дверь в другой театр, за которой ждет его настоящая girl.
Кино берет ТВ в свою львиную лапу и выдает за собственный второсортный и удешевленный продукт.
Тру мен лайф по образцу телесериала остроумно изничтожается и фильме “Открой глаза” испанца Алехандро Аменабара. Красавчик из племени каких-нибудь “мыльных” Рудольфо и Пако, став жертвой козней бывшей возлюбленной, попадает в автокатастрофу и портит лицо, да так сильно, что лучшие хирурги мира разводят руками. Режиссер оставляет хирургов с этой пилюлей, и принимается описывать новое целебное средство. Новшество, которое отчаявшийся юнец вынужден приобрести, представляет собой суррогат его сладенькой жизни до несчастья, надежно отгороженный от печальной реальности. За крупную сумму парня кладут в холодильник, и там он будет спать беспробудно до смерти и в радужных снах видеть себя с последней подружкой под солнышком. Скажите, это ли не способ умереть, уснуть и сказать, что сном кончаешь тоску и тысячу природных мук наследье плоти, как такой развязки не жаждать? Так вот оказывается, что это не способ. И развязка будет другая. Изобретение “холодного сна” принадлежит гению от медицины, надежность оболочки, отделяющей сон от действительности, гарантирует некий психоаналитик-гипнотизер, а промоушеном занято телевидение. А тем временем первенство на производство иллюзий у медицины, гипноза и телевидения оспаривает кино, и подобный фильм может быть снят только с тем, чтоб растоптать всех трех конкурентов. И вот мы видим, что оболочка из снов паршивого качества, что в ней образуются пробрешины, и спящий то и дело просыпается в кошмар. В конце концов, не выдержав, он выбрасывается из этого сна. Совсем, кстати, по-голливудски — с огромного небоскреба (и даже не один, что особенно радует, а вместе со своим аналитиком).
Словом, жить в сериале, даже со всеми удобствами, людям не нравится. Другое дело, если им предложить (пусть довольно мучительный) голливудский сценарий.
В фильме Дэвида Финчера “Игра”, преуспевающему финансисту Николасу Ортону, дарят право вступить в игру, которая, как впоследствии выясняется, состоит в том, что в течение некоторого времени его самого будут разыгрывать. Как по нотам. На основании подробнейшего предварительного тестирования. Розыгрыши не слишком веселы и включают вторжение в его дом, обнуление его счетов в банке и прочие неприятности, которые, судя по кинофильмам, так часто тревожат крупных дельцов и банкиров. Досада, раздражение, страх, подозрения и желание героя выйти из игры — естественное развитие сюжета.
Но весьма необычен финал: игрок, доведенный до крайности, принявший все беды всерьез и готовый прикончить собственного брата, вдруг попадает на праздник, где его встречают как триумфатора, угощают вином и награждают всеобщей любовью.
Вот так штука! Игра-то взаправду оказывается игрой! Игрок, вырванный из собственной жизни, влипает в роль из голливудского триллера. Все ловушки и неприятности организует фирма-поставщик развлеченья, и она же, просчитав каждый следующий шаг клиента на основе тестирования, безошибочно приводит его к хэппи энду.
Отлично придумано! Не хватает сил до конца понять лишь одно: как все же герою, которого долго и бессовестно разыгрывали всем на потеху, удается так быстро с этим смириться? Смириться с насилием над собой, над собственной свободой, с тем, что весь фильм возбуждало живой протест в душах зрителей?
В самом фильме на этот вопрос содержится один лишь ответ. Все дело в изначально высоком престиже “игры”, который можно сравнить лишь с престижем великосветских ролевых игр типа охоты на крупную дичь, членства в аглицком клубе, приема в масонскую ложу и пребывания на светском рауте. Все дело в высоком престиже настоящего голливудского кино.
“Игра” Финчера — это то же “Шоу Трумэна”, но не по дешевому телеку, а в большом, широкоэкранном кино. И поэтому, в отличие от Трумэна, Николас Ортон вовсе не прочь, чтоб над ним так шутили. Кстати, по той же причине, в отличие от Трумэна, Джемс Бонд никогда не откажется что-нибудь рекламировать: часы “Омега”, крепкие коктейли, черные очки, роллс-ройсы… Впрочем, все эти атрибуты голливудских героев бледнеют, когда компания по управлению “игрой” предлагает клиентам купить Голливуд целиком как кусок их собственной жизни.