Канн все больше утверждается в своем антиглобализме и, соответственно, антиамериканизме. Фестивальные ставки сделаны на новые имена и новые кинематографии, которые по определению противостоят засилию мега-авторитетов.
Южная Корея (два фильма в конкурсе), Аргентина (два фильма в конкурсе), Таиланд, Алжир — вот новая каннская география. Режиссеры от тридцати до сорока лет, сделавшие одну, две, три картины и еще не имеющие устойчивой международной репутации — вот новые каннские фавориты. И, пожалуй, впервые авторитетное каннское жюри во главе с Квентином Тарантино, распределяя призы, полностью совпало с программным замыслом, который уже третий год подряд демонстрирует новый директор фестиваля Тьери Фремо — это левый радикал из синематеки, бросивший вызов киноистеблишменту..
Достаточно просто назвать имена призеров, чтобы проявить жесткую тенденцию в решении жюри (перечисляю по списку снизу вверх и без дополнительных комментариев, поскольку почти все фильмы уже куплены для российского проката):черная актриса Ирма Холл — спецприз жюри за роль второго плана в фильме братьев Коэн «Игры джентельменов» (Ladykillers); Апичатпонг Вирасетхакул — спецприз жюри за тайский фильм «Тропическая лихорадка»; актеры Аньес Жуан и Жан Пиер Бакри — за сценарский дебют в фильме «Как на картинке» (Comme une image); алжирский цыган Тони Гатлиф — приз за лучшую режиссуру в фильме «Изгнанники» (Exils); японский мальчик Ягире Юйе — приз за лучшую мужскую роль в фильме «Никто не знает» Хироказу Кора-Еды; китайская актриса Мэгги Чун — приз за лучшую женскую роль в фильме «Чистая» Оливье Ассаяса; южнокорейский режиссер Парк Чан-вук — Гран-При за фильм «Старина». И как апофеоз антиглобализма — «Золотая пальмовая ветвь» — американскому документалисту Майклу Ямуру за видеокомпромат на президента США Джорджа Буша — «Фаренгейт 9/11».
Но с этого фильма можно начинать и «обратный отсчет», ибо его производителем является глобальная, по сути транснациональная нью-йоркская кинокомпания «Миромакс», а сам фильм — ярчайшим примером интеграции альтернативного кино в большой прежде всего американский кинобизнес. Без поддержки и прямого участия в фестивальных программах этого бизнеса, без его звезд, без его высочайшего постановочного качества Канн, каким бы яростным и непримиримым ни был его нынешний вызов Большому кино мгновенно превратился бы в заслуженный, но узкоспециальный кинофорум на подобие Локарно, Роттердама или Турина.
Фрондируя и сокрушая авторитеты в духе времени Канн по-прежнему сохраняет свою глобалистскую мудрость. Канн остается Канном именно благодаря участию в его программах небожителей кинематографа и их ничего не получивших у Тарантино шедевров — будь то «2046» китайца Вона Кар-вая или «Жизнь — это чудо» серба Эмира Кустурицы, «Игры джентельменов» американцев братьев Коэн или откровенно коммерческая голливудская компьютерная анимация «Шрек-2». К этим очевидным достижениям мирового кино вполне можно прибавить и оказавшиеся по разным причинам вне конкурса культовые хиты вроде «Плохого образования» Педро Альмадовара, «Дома летающих кинжалов» Джана Имоу и «Убить Билла-2» самого Квентина Тарантино.
Канн подтверждает свое могущество, сражаясь с самим собой на своей собственной территории. Но не является ли предрешенным итог этой страшной схватки: милые бранятся — только тешатся.