«Идиоты» датского режиссера Ларса фон Триера – вот последнее, с пылу, с жару, экранное кушанье, преподнесенное киногурманам творческой кухней нового радикального кино. Аппетит зрительский умело подогревался еще начиная с дегустации пробного яства по новому рецепту: картины «Рассекая волны». Уже тогда Триер заявил основные заповеди скандальной секты синефилов «Догма – 95», которые сводятся к нарушению всех мыслимых кинематографических канонов и зрительских ожиданий. Получается кино без фальшивых декораций и светофильтров, освобожденное от пут иллюзорности. Соответственно и вкус у блюда весьма экзотический, неприкрытый всякими ароматическими добавками, обманывающими органы восприятия своей фальшивой поволокой. Триер избавлялся от них постепенно, обнажая экранное полотно все с большей и большей дерзостью. «Идиоты» — очередной его шаг к окончательному освобождению от кинематографических условностей. Шагнул далеко: даже после предварительной настройки психики на нужную волну восприятия, невозможно избавиться от первоначального шока. Триер словно нарочно мешает сознанию проникнуть в киноповествование. Первые полчаса вглядывания в экран не дают эмоциям иной пищи, кроме беспокойного недоумения и обиды за несправедливость к нежному зрительскому оку. Триер выбрал новую форму кокетства со зрителем, заставляя его протаранивать паутину режиссерских и операторских замыслов-выкрутас. Видимо, нет другого способа очистить восприятие и пробиться-таки к зрителю, перегруженному визуальной информацией. Надо опуститься до псевдопримитивизма, до псевдолюбительства, чтобы встряхнуть избалованную публику, чтобы пробудить в ней того внутреннего идиота, который будет вглядываться в экран взором, незамутненным наслоениями интерпретаций, дарованных конкретной культурой.
Фильм рассказывает о людях, собравшихся вместе в загородном доме, чтобы докопаться до внутреннего идиота, дать ему выбраться из-под гнета социальных установок, чтоб подарить человеку счастье, сходное с состоянием ребенка.
Вообразите себе группу взрослых людей, публично выставляющих себя под маской умалишенных. Дурачество? Глубоко продуманная игра в антисоциум. Способ достичь внутренней гармонии, опрокидывая все социальные нормы, руша все барьеры. Попытка проторить парадоксальный путь духа, играя в юродство.
Кстати, такую же игру одновременно ведет режиссер со зрителем. Мало того, что он искажает кадр гримасой примитива, так еще и втискивает в этот искривленный кадр шокирующие сцены. Например, показывает оргию, которую игриво нарекает группен-сексом. Этакий Тинто Брасс получается в любительском варианте. И это тоже предлагается проглотить без единой заминки. Ведь это часть игры во внутреннего идиота, для которого нет фальшивых перегородок общественной морали и прочих ограничений внутренней свободы. Герои ведут эту игру на экране, а зрители включаются в нее уже одним фактом своего присутствия в зрительном зале. Фильм незаметно втягивает в эту игру, пытается вырвать из привычных установок, разбойничая с кадром. Все мастерство, все технические средства направлены на то, чтобы ловко имитировать любительскую съемку. Такое ощущение, что камеру кидают из рук в руки, чтобы сбить с толку зрителя, запутать, одурачить.
Этот фильм и есть главный идиот в череде своих кинематографических собратьев. Он, подобно своим персонажам, тоже проводит тест на внутренний идиотизм как форму социального протеста, бунта против чужеродных наростов социального, культурного, цивилизованного. Он тоже своими выходками юродивого пытается вытащить нас из скорлупы закостеневших привычек, в данном случае — привычки воспринимать определенного качества культурный код.
Чем может закончиться подобное испытание? Если удастся досидеть до конца сеанса, можно пробраться сквозь все пласты внутреннего сора? К живому, трепещущему ощущению полной безбашенности.
Подобный зрительский идиотизм гораздо лучше того состояния зомбированности, в которое вгоняют народ новомодные блокбастеры вприкуску с поп корном.
Триер дает остро прочувствовать каркас моральных, культурных, эстетических ожиданий. Возможно потому, что всем этим ожиданиям даруется смачный плевок, Триер ничего не получил в награду за своих «Идиотов» на Каннском фестивале 98-го года, хоть и стал его сенсацией.